Начало здесь.
Картина изображает приезд воеводы в маленький тихий город — в большие города и пограничные крепости назначалось не менее двух-трех воевод (главный воевода с «товарищами»), людей, как правило, энергичных, поскольку забот у них было предостаточно.
Персонажи внятно разделены художником на две группы: не без сожаления «дающих» (деньгами и натурой) и алчно устремленных ко «взятию». Это шарж, и небезосновательный.
Бояре, окольничие, думные дворяне и иные чиновники государева двора нередко просились «на воеводство покормиться». Эта служба давала дополнительное денежное жалованье, а управляемый воеводой уездный город обеспечивал его продуктами — «поденным кормом».
Город содержал и всю воеводскую свиту — его военных холопов и приказчиков, а также приехавшего с воеводою дьяка или подьячего. Наконец, воеводы имели много возможностей «городским и уездным всяких чинов людям чинить расходы и убытки» в свою пользу.
Едва успев получить городские ключи и отведать хлеба-соли, поднесенных губным старостой и делегацией городских и уездных «лучших людей», воевода устремлялся к сметным спискам, окладным росписям и приходо-расходным книгам, ибо «во всех городах царские доходы и поборы с посадских и с уездных крестьян, и таможенные, и кабацкие, и иные сборы» контролировал воевода.
Закон рекомендовал ему организовать сбор денег и припасов и «присылать в Москву все сполна; а если воевода и приказной человек у кого чего не соберет, то велят доправить на самом воеводе».
История, однако, не знает случая, когда воевода и дьяк обсчитались бы в пользу подданных или казны. Далее, «на какие дела понадобятся деньги в тех городах, воеводам о том велено писать в Москву и раздавать во всякие расходы с запискою».
Расход казны на жалованье приказным людям, пушкарям, на строительство и ремонт городских укреплений, зданий, оружия, курантов и тому подобное был довольно велик и почти не поддавался контролю.
Прибавив еще «посулы» за освобождение дворян от мобилизации, своевременную выдачу проезжих грамот, за неправый суд, незаконную продажу в холопы заключенных из тюрем, прямое вымогательство, нетрудно понять, как обогащались воры-воеводы.
Далеко не все воеводы получили известность по количеству поданных на них жалоб, по направленным против их произвола народным восстаниям, по громким следственным делам об их злоупотреблениях.
На Руси прославились воеводы — первопроходцы и строители, рудознатцы и справедливые судьи, не отделявшие благо государства от блага подданных. Таким был М. К. Волконский, прозванный за увечье Хромой, а за подвиги — Орел. Он пошел через Урал по следу Ермака и начал строить в Сибири города.
По его подвигу получил свой герб Боровск — алое сердце в лавровом венке на серебряном поле. Другой воевода пришел на пустынное место «близ великих озер, озера Ладожского и озера Онега», собрал людей, возвел за полгода город «рубленый деревянный, а в нем 13 башен да тайник, …да на Никольской башне часы боевые да вестовой колокол» и «приименовал тому граду имя Олонец, и устроил в нем… посадских людей.
И научил Заонежских и Лопских разных погостов крестьян ратному учению — солдатскому строю — многие тысячи. … И было место славно, и пространно, и ратными людьми стройно». О таких воеводах с гордостью писали летописцы.
А первый русский ученый историк А. И. Лызлов, сам будучи воеводой, бескомпромиссно боролся со «мздоимством великим и кражей государственной» и — не первый и не последний — погиб в этой борьбе.
Автор аннотации: А.П. Богданов
Продолжение следует.
