Предыдущая заметка здесь.
Петр на картине В. А. Серова предстает перед нами сгустком могучей преобразовательной воли, влекущим за собой спотыкающееся и еле поспевающее за государем дворянство. Получив в наследство государственную машину и господствующий класс, с трудом справляющиеся с
возросшими социально-экономической самостоятельностью и самосознанием угнетенных сословий, Петр оставил после себя сильное феодальное, военно-бюрократическое государство, надолго обеспечившее «самовластие чиновников и полиции и бесправие народа»,
крепостное право, «более… твердым, могучим, всесильным», чем где бы то ни было в мире. Царь не имел четкого плана преобразований, но острый ум и тонкое классовое чутье помогали ему избирать верные решения.
Старая армия наглядно проявила свою непригодность новому государству. Поэтому уже в 1701 году были набраны исключительно из дворян 10 кавалерийских полков, ставшие надежным карательным орудием государя.
К 1705 году оформилась новая система принудительного набора крепостных в пожизненную пехотную службу. Оторванные от социальных корней, с исключительно дворянским командным составом, солдаты также стали символом самодержавного могущества.
Последовавшие затем перестройка центральных учреждений, губернская реформа, образование Сената и Синода стали крупными шагами по укреплению государственного аппарата абсолютизма.
Новый аппарат обрастал «подпорками» в виде фискалов, военных ревизоров, наконец, прокуратуры, призванной «смотреть накрепко» и за самим Сенатом. Многократное умножение бюрократического аппарата введением 50 провинций вместо 8 губерний сопровождалось усилением военной власти на местах.
Меры по укреплению самодержавного государства сопровождались относительным и абсолютным ослаблением податных сословий. Только в Петербург, по которому широко шагает на картине Петр, на смену «выбывшим» ежегодно пригоняли 40 тысяч работников.
С 1699 по 1714 год в солдатчину было взято 330 тысяч человек, сначала в возрасте от 15 до 20 лет, затем от 30 до 40 лет и, наконец, в возрасте 50 лет. Уже к 1710 году по сравнению с 1678 годом убыль крестьянских дворов в стране достигла 19,5%, а местами (в Архангельской, Петербургской и других губерниях) — 40—46%.
Подушная перепись и ревизия подняли государственный доход вдвое. Сразу после смерти Петра Сенат признал, что крестьяне свои подати «никаким образом понести не могут», а Меньшиков назвал сборщиков налогов «не пастырями, но волками, в стадо ворвавшимися».
Сотни тысяч крестьянских душ числились в бегах. Астраханское и башкирское восстания, Крестьянская война под руководством Кондратия Булавина были беспощадно подавлены. Власть помещиков над душами закреплялась воинскими командами.
Беглые преследовались по сорока шести жесточайшим указам. Затем последовало введение паспортной системы. Крепостной крестьянин был лишен всех человеческих прав, в том числе российского гражданства, стал «говорящим скотом», во всем подчиненным помещику.
Разорение купцов и промышленников сопровождало установление полного господства принудительного труда на заводах и мануфактурах. Сотни указов повелевали силой высылать мастеров «на вечное житье» в заводы, «приписывали» к ним крестьян селами и уездами, разрешали «к тем заводам деревни покупать невозбранно». Работники, как и крестьяне, стали рабами.
Автор аннотации: А.П. Богданов
Продолжение следует.
