Из всех окон на земле, в которые я когда-либо смотрел, у меня, я считаю, есть самые большие, самые любимые и главные:
Первое — это окно моего старого деревянного дома на Новгородском, в Архангельске, у двух деревьев. Это окно моего детства, моей юности. Потому оно такое большое.
Есть и второе окно — в Усть-Камчатске. Это окна первых лет самостоятельной жизни вдали от родителей. Но прежде чем посмотреть в него, надо его включить. Есть для этого два пути. Первый — загрузить память и всплывет все, что в ней осталось после стольких долгих лет. Второй — экран телевизора и карта мира — не все, что видится в них заслуживает внимания, но как бы там, ни было, окно это не просто на улицу, окно это — в СССР, Россию и остальной огромный мир.
Самое, пожалуй, большое, всеохватывающее окно — это Интернет. Плюс мое воображение, пробуждаемое взглядом на монитор компьютера. Можно пальцем дотронуться до любой на выбор точки мира — суши, океана или космоса — и ни разу в жизни не побывать там. Разве что в мечте, в своем услужливом воображении. И мечта эта, как воздух у глаз, незримой глубиной стоит перед монитором.
Интернет-окно! Я люблю, не уставая, часами смотреть в эту ее воображаемую глубину. Люблю океаны, моря, ветвящиеся реки и дороги. Чувство дороги у меня с детства. Сначала — слуховое, а потом уже зрительное. Гудок пионерского горна многие годы вызывал разлуку, грусть, тоску по родному очагу. И как прекрасен он был когда, возвращаясь, домой, он эхом отдавался в душе. Гудок построения на линейку в школе — все на слух и все — виднее видного…
О восприятии зрительном: это когда я подъезжаю к трапу самолета, сажусь и подруливаем к накатанному взлетному полю. Короткий разбег,- и на замену чувству приземленной дороги открывается бесконечная небесная даль. Ощущение воздушной дороги приходит каждый раз, когда я мысленно возвращаюсь в тот далекий первый рейс на Камчатку на серебристом много — много винтовом ТУ-114.
Как было не ощутить, что наша Родина — СССР самая просторная, самая большая на земле! Питер — Магадан — Якутск — Братск — Петропавловск казахстанский — Ленинград — Архангельск: за сутки полета на ИЛ-18 с пересадками на дозаправки зримо ощутишь всю глубину дороги.
Примерно то же самое чувство приходит, когда я стою у полотна железной дороги, а мимо в разные стороны проходят поезда. Стальные, почти намертво прикованные, притянутые костылями к шпалам, они, как мне иногда кажется, не только не стоят на месте, а непрерывно и бесконечно текут. Текут в свою даль, к городам и селам.
Вспоминаю одноколейку, проложенную в лесу близ Рочегды, уносящую нас с братом на делянку. Отсюда вывозили «дурман тайги». Без заготовленной на ней северной древесины Родина не дополучила бы валюты, а возможно, лесное «золото» шло на дороги и тротуары родного деревянного Архангельска.
А взять тот же Белкомур /Белое море — Коми — Урал/ — через тайгу из Сибири на Север. Построить, провести такую дорогу — это все равно, что построить БАМ! И она должна строится, эта река, река колес.
Железная дорога позволит обеспечить бесперебойную транспортировку калийных удобрений из Пермского края, угля — из Республики Коми и Кузбасса, стали — с Урала и Вологодской области, лесных грузов — из восточной части Северо-запада и Предуралья в порт и далее на мировой рынок.
Еще бы оживить и удлинить Северный морской путь, — до Усть-Камчатска. А вдруг… Я смотрю в это окно — надежды и терпеливо жду этого часа.
И простите, если утомил кого сегодня:)