Здравствуйте, уважаемые господа и милые дамы!
В. Путин: После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем»
(на вопрос журналиста издания Шпигель,
«является ли он демократом чистой воды», 2007).
Предыдущий пост этой рубрики здесь.
«О покойном графе Толстом – мы можем писать лишь с благоговением. Он был для нас не просто одним из величайших людей эпохи. Мы пытались в меру сил следовать его учению.
Мы твердо уверены, что со временем его учение будет все больше овладевать человечеством. Он показал, как современная цивилизация отрицает божественное в человеке…»
«Россия в лице Толстого дала мне учителя, который предоставил теоретическую основу моего ненасилия. Толстой благословил мое движение в
Южной Африке, когда оно находилось еще в младенческом состоянии, а об удивительных его возможностях мне ещё предстояло узнать.
Именно он пророчески предсказал в своём письме ко мне, что я возглавляю движение, которому суждено принести весть надежды угнетенным всего мира».
Во время своей второй поездки в Европу в 1860 -1861 гг. Толстой прочитал роман Виктора Гюго «Отверженные».
Позднее он встретился с самим писателем, и эта встреча произвела на Толстого глубокое впечатление, оказав в последствии влияние на его творчество.
Толстой получил также возможность встретиться с французским анархистом Пьером Жозеф Прудоном, находившемся в изгнании в Брюсселе.
Эта встреча стала для Толстого не только источником вдохновения при написании шедевра «Война и мир», но и подчеркнула важность просвещения народных масс.
Толстой вернулся в Ясную поляну полный энтузиазма и основал тринадцать школ для обучения грамоте детей своих крепостных крестьян. Эти школы были, вероятно, первыми либеральными народными школами в России и Европе.
Обретший бессмертие благодаря своим романам, Толстой обладал еще одной особенностью, далекой от мира художественного творчества.
Этот второй Толстой, искатель истины, один из величайших мыслителей всех времен, и вызывал глубочайший интерес и поклонение у Ганди. И дело было
не только в его трудах: не менее притяг ательным и вызывавшим у молодого Ганди восхищение был пример Толстого, перестроившего свою жизнь на новый лад.
М.К. Ганди начал читать Толстого гораздо раньше, чем наткнулся на книгу Джона Раскина «Последнему, что и первому».
Но хотя великий русский писатель подействовал на его «внутреннюю сущность», он еще не готов был к тому огромному его воздействию, испытанному позже.
У Раскина он взял доктрину физического труда Толстого, помимо прочего, приведшего его к полной поддержке ненасилия. В юридическом офисе Ганди было несколько книг Толстого по вопросам религии.
Но по настоящему Ганди постиг труды Толстого лишь в часы досуга во время заключения в тюрьмах Южной Африки в 1908 — 1913 годах. «Я хотел бы, чтобы каждый Член ашрама «Феникс» прочитал книги
Толстого «Моя жизнь» и «Исповедь». Они трогают душу. Толстой несравненен в отношении чистоты мысли. Его определение цели жизни неопровержимо»
«Должен упомянуть Эйфелеву башню. Не знаю, какую функцию выполняет она сейчас.
Но в то время я слышал в ее адрес много похвал и много критики. Помню, что Толстой был ее главным недоброжелателем. Он сказал, что «Эйфелева башня памятник человеческому недомыслию, а не мудрости».
Табак, уверял он, — наихудшее из опьяняющих средств, и поскольку курильщик испытывают искушение совершать преступления, на которые пьяница ни за что не решился бы;
спиртное вызывает безумие, а табак затуманивает сознание, заставляя строить воздушные замки. Эйфелева башня и есть одно из созданий человека, находящегося в таком состоянии»
Продолжение следует.