Прочитав книгу Натальи Сучуговой «Дипломатическая миссия Джона Куинси Адамса в 1809-1814 годах»/Изд. РОССПЭН, М., 2007/, решил ознакомить, уважаемого читателя, с интересной информацией об двух образовательных учреждениях Санкт-Петербурга 1810-1811гг.
1. О школе иезуетов в Санкт-Петербурге, с которым Джона Адамса познакомил 28 февраля 1811 года глава школы отец Бржозовски:
— На тот момент в школе учились 42 воспитанника, находящихся под контролем отца-настоятеля, ректора, 5 профессоров и 6 регентов. Каждый школьник имел свою отдельную комнату, где он занимался. Однако дверь всегда оставалась открытой, и обязанностью регента было постоянно следить за учениками.
В течение 5 часов в день они находились в классах. Как только они покидали класс, их сопровождал один из регентов. Дети в эту школу набирались в возрасте не меньше 6 лет и не больше 12. Курс обучения составлял 6 лет — 3 года на изучение древних языков, 1 — на риторику и 2 — на философию.
Математика начиналась в первый же год с общей арифметики и заканчивалась на последнем самыми разнообразными ответвлениями этой науки. В течение недели учащиеся имели два выходных. Церковные праздники и несколько часов в неделю отдавались благородным предметам, таким, как фехтование, танцы, рисование и музыка.
Дисциплина на этих занятиях была не очень строгая, наказания легкие и «не затрагивающие моральных чувств детей»37. В системе иезуитского образования находилась также семинария для подготовки священников.
Их обучение длилось 15 лет — они включали дополнительно: еще один год риторики, где повторялось уже пройденное, 3 года изучения искусства проповедей и еще 5 лет — теологии. Отец Бржозовски считал самым главным предметом риторику, основанную на античных традициях. В лице Д. К. Адамса он нашел сторонника этой идеи.
По мнению главы школы иезуитов, правила святого Игнатия Лойолы являли собой прекрасный пример дисциплины, а прусский король Фридрих II считал это основой верного управления королевством. Так была подчеркнута связь античности, средневековья и современности, которая оказалась хорошо выраженной в принципах иезуитского братства.
Что же касается иезуитов в России, то в их школе училась привилегированная молодежь, представителями которой являлись, например, сыновья графа Толстого и молодой князь Голицын, которые отличались своим отношением к учебе.
Руководитель школы иезуитов подчеркнул, что лучше иметь «большие надежды на учеников заурядных способностей, но которые усердно учатся, чем на выдающихся учеников, которые почти всегда слишком эксцентричны, чтобы хорошо учиться»38.
Таким было положение в иезуитских школах, которые, судя по тону описания их в дневнике, были высоко оценены американским дипломатом. Строгая дисциплина, высокие моральные качества учеников, а также их целенаправленное стремление к овладению знаниями нашли поддержку в сердце Д.К. Адамса, который хоть и не был иезуитом, но одобрял их принципы воспитания и обучения.
2. Образование в те времена была тесно связано с благотворительностью. 7 апреля 1810 г. отмечено в дневнике Д. К. Адамса большой записью о посещении Александровской мануфактуры. Эта прядильная фабрика производила пряжу из американского хлопка, который привозился обычно на американских кораблях36.
Фабрика находилась под патронажем императрицы-матери. Руководил этой фабрикой англичанин А. Я. Вильсон, оборудовавший ее по последнему слову техники, а работали на ней дети.
Д. К. Адамс подробно описал невыносимые условия их проживания, работы и учебы. Он констатировал, что в России существуют благотворительные заведения, но низкого уровня.
Идея их основания, как следует из записи, есть не что иное, как погоня за высокими понятиями и принципами, тогда как реальность оставляет желать лучшего. Видимо, американскому дипломату было трудно понять эту специфику российской жизни.
Модные идеи Просвещения, которые прививались в России с XVIII в., имели лишь внешнее соответствие оригиналам, тогда как внутренняя их сущность была искажена.
Сам тон описания благотворительного заведения, используемые слова и выражения — все это свидетельствует о сочувствии и сострадании американского дипломата, о том, что он был глубоко поражен всем увиденным.
То, что считалось благотворительным учреждением, на самом деле представляло собой жалкое зрелище, а условия проживания, обучения и труда детей мало чем отличались от тюремных.
Как бы то ни было, в подобных заведениях дети имели крышу над головой и определенную опеку, и это было лучше, чем если бы они оказались на улице. Американский дипломат негативно оценил увиденное и остался невысокого мнения о подобных учреждениях.
Он не стал сравнивать их с американскими, но тяжкое и гнетущее впечатление от российских благотворительных заведений — вот что осталось в памяти у Д. К. Адамса после этого визита.
Прим. 1:36, 37, 38 — приведены источники на англ. яз./дневниковые записи, дипломатические документы
2: интересны статистические данные, приведенные Н. Сучуговой по экспорту товаров из Санкт-Петербурга на американских судах, 1783-1815 гг.
Число судов по максимуму составили в в 1811 году и равнялось 129 судам. Было в этот год экспортировано: 701005 пудов пеньки; 818306 пудов железа; 25339 пудов каната; 35766 кусков грубого полотна, 30342 куска парусины.
3: По истории противостояния России и Франции в период Отечественной войны есть богатая литература, а о международных отношениях в 1812 году нет специальной литературы.
Одна из глав этой книги как раз и посвящена этому вопросу; автор приходит к ответу, волнующему многих до сих пор «Причины войны»?- «…и во Франции, и в России осознавали, что настоящая причина вступления в Россию — желание императора французского стать властелином мира».
